У меня был удачный день. Я проехал немало миль.

   Я прослушал богатый набор песен радио-ретро.

   Я забыл, что такое лень. Я забыл, что такое штиль.

   И от ветра слетел мой убор – головной, что из фетра.

         Ждал учтивый меня приём. Вечеринка из мира грёз.

         Джо Димаджио в списке гостей. Или кто-то подобный.

         Ждали чаши с вином и льдом, чудо-клавишник виртуоз –

         и фуршет, без особых затей, но отменно съедобный.

         А ещё водопад новостей и хозяин предобрый.

   Он представил меня родне. Я легко полюбил родню.

   Важный дядя мне руку сдавил (губернатор, не ниже).

   С двух сторон улыбнулись мне две племянницы-инженю.

   А вихрастый кузен заявил, что учился в Париже.

         Грянул клавишник до-ре-ми, откусил от сигары край –

         и во все свои сколько-то рук принялся за работу.

         Мёдом ты его не корми, виски с содовой не давай,

         разреши ты ему этот звук, эту самую ноту.

         Чтобы всё замелькало вокруг, предаваясь полёту.

   Между танцами я успел и освоить второй этаж,

   и кузену допрос учинить: тяжело ли в ученье.

   Я бильярдную осмотрел, не шутя посетил гараж.

   И на кухню зашёл уточнить, как печётся печенье.

         Выбивался ли я из сил? Наряжал ли себя в чалму?

         Подражал ли Димаджио Джо? Да ни в коем же разе!

         Я общителен был и мил, ибо помнил, что час тому

         прикатил в особняк на “пежо”, а не в тундру на “КрАЗе”.

         Всё, что делал я, было свежо, как растение в вазе.

   Уходя, пожевал я льда. Пожелал доброй ночи всем.

   Двум племянницам я подарил две зелёные груши.

   И отправился в никуда. Но с три короба перед тем

   губернатору наговорил возмутительной чуши.

         А снаружи мела зима. Но за нею пришла весна.

         Следом лето пришло, а потом – сразу осень, конечно.

         Предо мною - как в синема – скалы, заросли, племена

         возникали своим чередом и скрывались неспешно,

         то пылая бенгальским огнём, то чернея кромешно.

   У меня был удачный день. Он не кончился до сих пор.

   До сих пор я и гость и жених – на балу и в пекарне.

   В небе, несколько набекрень, головной мой парит убор.

   И фасады окраин родных не мешают пока мне.

   А не то бы я камня от них не оставил на камне.                             2001