Неправда, что Быстров был крепок и суров.

Скорее хрупок был он и затылком нездоров.

Он мнил себя изгоем, но пойти на криминал

не смел, пока лекарств не принимал.

 

Враньё, что сей изгой, истерзанный тоской,

решил-таки ограбить супермаркет на Тверской.

Решить-то он решил, но не ограбил же, учтём.

Эксперты разберутся – что почём.

 

Неправда, что была пальба, и все дела.

Пальба была потом и лишь Быстрова извела.

Мечтателем он был и домечтался до беды.

А может, начитался ерунды.

 

Другой бы не моргал, а этот маргинал

три дня топтался в центре, супермаркет выбирал.

А выбравши провёл дрожащей дланью по губе –

и гибель стал готовить сам себе.

 

Чтоб вышло без улик, в подвалы он проник,

охрану сосчитал, сигнализацию постиг.

Он даже куш прикинул, тоже фокусник, смешно!..

И понял, что не выйдет, не дано.

 

Для виду наш факир, в корзину взяв кефир,

к воротам развернулся, но узнал его кассир.

За партой с ним сидел когда-то в классе он шестом.

Пришлось потолковать о прожитом.

 

Не гангстер, а беда! Судите, господа:

ему б кассира в долю, кассу в сумку и айда.

А он челом намокшим покивал: до встречи, мол.

И медленно в Чертаново убрёл.

 

Враньё, что скрылся он с деньгами за кордон.

Он еле заказал себе билет на Лиссабон –

и первого апреля вышел из дому с утра.

А найден был четвёртого, вчера.

 

Что были мы друзья – опять пример вранья.

Иные даже врут, что он и был как будто я.

Нерадостно, конечно, да людей не сокрушить.

Мечтать предпочитают, а не жить.

 

Его нашли в реке, с отверстием в виске

и русско-португальским разговорником в руке.

Преступная улыбка на безжизненных устах

внушала сожаленье, но не страх.

 

О, сколько ложных мук! О, сколько сразу вдруг!

Неправда всё, неправда всё, неправда всё вокруг…

Тоской истерзан, я лекарство за щеку кладу

и медленно в Чертаново бреду.

 

                                                          2001