Ярослав первый подросток, который не испугался, рассказал в 2004 году о системе Устинова и довел дело до суда http://apksp.narod.ru/index/sajt_tropa_info_2004/0-159

Я попросил Ярослава взглянуть на тексты «защитников» Устинова.

Я просмотрел разные комментарии, и у меня осталось впечатление, что многие авторы просто не имеют представления о том, как проходит процесс и что на нем было доказано. Может, если прояснить базовые вещи, это им поможет.

1) В первый раз я дал показания следователю в 2004 году. В это время я ходил в школу, со мной общались представители краевого уполномоченного по правам ребенка, независимые психологи и эксперты. Не было никаких свидетельств давления на меня, признаков неадекватного восприятия действительности или психических отклонений.

Показания были очень подробными, я, будучи ребенком, описал вплоть до мелочей что происходило, что при этом говорилось, какой крем использовался и прочее. Ребенок не может такое выдумать. То есть, если показания были ложными, следователи должны были в сговоре с родителями навязать мне эти показания. Учитывая, что у обоих моих родителей не было ни судимостей, ни психических отклонений, ни корыстных или иных мотивов, такое объяснение выглядит просто нелепым.

2) Устинов скрывался от следствия более 10 лет. Когда его, наконец, поймали в 2015 году я снова дал показания следователю. Со мной провели следственный эксперимент, где я показал место совершения преступления и в подробностях повторил всю историю независимым понятым. Затем прошла очная ставка с Устиновым, где он мог указать на противоречия моих показаний.
Никаких "нестыковок", никаких противоречий показаниям десятилетней давности. К этому моменту я окончил МГУ, женился, получил работу в Германии. Никаких признаков давления, невменяемости, никаких мотивов давать ложные показания по такой чувствительной для любого мужчины теме.

3) И в третий раз я повторил показания уже на суде.

Это не просто "слово против слова". Был проведен целый комплекс мероприятий через который сложно пройти потерпевшему выдумавшему свои показания. Специальный набор процедур, который превращает "просто слова" в весомые показания, прошедшие некоторую, не идеальную, но существенную, проверку, которые можно использовать в суде.
Кроме того в суде были представлены результаты мед. обследования 2003 года, косвенно подтверждающие сексуальное насилие. Заключения психологов и мед. экспертов. Защита же не представила никаких фактов способных поставить мои показания под сомнение.

4) Кроме того следствие в 2004 году обнаружило видеоархив Устинова с детской порнографией. Он был утерян за те годы пока Устинов находился в розыске, однако работавшие с ним сотрудники и независимые свидетели показали в суде как он был найден и что именно содержалось на фото и видео материалах.

5) Второй потерпевший заявлял о сексуальном насилии со стороны Устинова еще в 2002 году, задолго до моих первых показаний. В 2004 году он официально дал показания следствию. Опять же детальные и непротиворечивые показания, никаких свидетельств давления или мотивов давать ложные показания. Он погиб несколько лет назад, однако его показания все равно были приобщены к делу, так как не было никаких оснований этого не делать.

6) И третий потерпевший дал показания следствию и повторил их на суде. Мельчайшие подробности, стопроцентное подтверждение моих показаний по одному из эпизодов, новые, связанные только с ним, эпизоды. 

7) Защита задавала вопросы обоим присутствующим на суде потерпевшим, заявляла о лжи со стороны обвинения, по её ходатайствам приглашали свидетелей и проводили экспертизы. При этом не было представлено никаких фактов доказывающих предвзятость следствия или суда, непоследовательность показаний потерпевших и т.д.

8) Суд установил, что психическое состояние Устинова никак не оправдывает совершенное им преступление, Устинов отдавал отчет в совершаемых им действиях, понимал, что совершает тяжкое преступление и осознавал последствия своих поступков. Если у него есть какие-то проблемы со здоровьем, физическим или психическим, они не оказывают влияния по существу дела и их следует лечить параллельно с отбыванием наказания в колонии.

9) Отдельно хочу сказать про мягкость вынесенного приговора. 

Гособвинение квалифицировало действия Устинова по статьям 134 (до 4 лет) и 135 (до 3 лет) в редакции 1998 года, это половое сношение и развратные действия с ребенком до 14 лет. То есть с учетом частичного сложения сроков и отсутствия смягчающих обстоятельств, полученные Устиновым 6 лет кажутся вполне справедливыми.

Использовалась редакция УК действующая во время совершения Устиновым преступления. В современной редакции по одной только статье 134 часть 4 ему грозило бы до 15 лет лишения свободы.

Однако я категорически не согласен с таким приговором. Я говорил следователю и заявлял на суде, что действия Устинова подпадают под статью 132 (насильственные действия), предусматривающую наказание до 15 лет даже в старой редакции УК. Устинов был нашим руководителям в горной экспедиции, он использовал свое положение и свой безусловный авторитет, мы не осознавали смысла и последствий совершаемых им действий и не могли оказывать сопротивление. Одному из потерпевших было всего 11 лет в момент совершения преступления, это, насколько я знаю, автоматически означает беспомощное состояние и, следовательно, насильственный характер действий Устинова.

Я не знаю, почему гособвинение не предъявило ему статью 132. Похоже, следствию просто хотелось скорее закрыть дело и не тратить силы на сбор доказательств, когда намного проще просто предъявить 134 для которой материалов в деле уже более чем достаточно. Не знаю, имел ли право суд переквалифицировать дело самостоятельно. Но у меня лично нет ни сил, ни желания бороться с системой и продолжать что-то кому-то доказывать, я сделал то, что должен был. Если силовики, государство и гражданское общество не испытывает необходимости довести дело до конца, то мне это тем более не нужно.

Июнь 2016 г.