Жертвоприношение

Сразу после публикации «Монстра» мне показалось, что цель достигнута. А задача была такая: помочь общественным организациям и правоохранительным органам, которые, как всегда «ни сном ни духом», разобраться в ситуации, когда человек с более чей сомнительной репутацией почти двадцать лет работает с детьми, да еще к тому же всячески наращивает свою деятельность. Разобраться и изолировать Устинова от работы с подростками. Или признать заметку в «Собеседнике» клеветнической. Как-то само собой подразумевалось, что на период разбирательства туристические походы и педагогические эксперименты Юрия Михайловича подвергнутся мораторию — с единственной целью: исключить малейшую возможность преступления против подростков. Так вот, сначала все шло логично: была организована широкомасштабная кампания в защиту Устинова, гневные петиции с многочисленными подписями, пачки писем возмущенных соратников, заметка в «Комсомольской правде» Ольги Мариничевой , где сообщалось, что Ю.М.Устинов подает в суд на «Собеседник» за клевету. Следующим по идее должны были откликнуться организации, с которыми была связана деятельность Устинова,— Детский фонд России, Министерство образования, а также прокуратура, куда были переданы для принятия к производству новые материалы по деятельности Устинова. Но — гробовое молчание. А в то же время, несмотря на ведущееся расследованиеобстоятельств гибели детей (которое, кстати, приостанавливалось из-за болезни Юрия Михаиловича ), как ни в чем не бывало Устинов собрал новую экспедиц ию и уе хал во время весенних каникул в горы. Честно говоря, с этого момента олимпийское спокойствие общественных организаций и государственных структур стало не столько раздражать, сколько показалось преступно опасным.

Это было похоже на молчаливую поддержку работы педагога-новатора. Очень захотелось убедиться в обратном. Детский фонд в лице председателя Альберта Лиханова буквально обрадовался моему приходу. Оказалось, что Альберт Анатольевич еще вчера собирался связаться с автором статьи об Устинове, чтобы вместе обсудить. Выяснилось, что ничего конечно же не было известно о судах над Юрием Михайловичей, что Детский фонд давно грызли сомнения относительно личности педагога, но не было никаких доказательств. «Дайте нам документы, и мы прекратим всяческую поддержку Устинова, отмежуемся, сделаем заявление для печати» — так говорил Лиханов . А потом показал письмо из Министерства образования России, в котором Детскому фонду предлагалась совместная опека устиновского Центра восстановления и реабилитацим личности. Письмо было написано после заметки в «Собеседнике». Копии документов Альберту Анатольевичу были предоставлены (хотя для меня до сих пор загадка, почему такая солидная организация сама не могла сделать запросы в суды, поговорить с компетентными органами, а ждала, пока частные лица принесут недостающие бумажки). Удовлетворенный Детский фонд замолчал на два месяца...

В Санкт-Петербурге есть Центр по сексуальным преступлениям над детьми. Казалось бы, здесь должны все знать по интересующему меня вопросу. «Да, похоже все это на правду», — высказались там, ознакомившись с документами. «И что делать?» — «Вы журналист? Надо написать статью, хорошую статью, чтобы она вызвала резонанс, чтобы этот резонанс всколыхнул прокуратуру, общественность — «А вы что-нибудь можете сделать?» — «Да что там мы... Мы в Ленинграде, а это все в Москве. Вот если бы все это в Ленинграде случилось, тогда бы мы наверняка что-нибудь такое сделали, наверное...» Расстались мы в общем-то потрясенные: они — обстоятельствами дела, я — тем, что профессиональные люди ничего, кроме заверений в своем глубоком потрясении, не могли мне продемонстрировать.

Шло время. В «Учительской газете» появились два странных материала против статьи в «Собеседнике» (об этом отдельно). Устинов, все еще находясь в условиях следственного разбирательства (в качестве кого, прокурор Майкопа, где ведется расследование, Егор Горячнов так и не сказал), готовил летний поход на «Тропу». Материалы Российской прокуратуры по новым обстоятельствам дела Устинова перешли в руки Адыгейской республики. Следователь Бачемукова сообщила, что, по ее личному мнению, - Устинов должен быть отстранен от работы с детьми по 254-й статье трудового законодательства на основании двух определений суда. Других юридическим оснований нет. Но есть общественное мнение, общественные организации! Все вокруг расцвело, открылся купальный сезон — верные приметы, что пора вновь наведаться в Детский фонд. Член бюро российского Детского фонда, председатель контрольного совета Ассоциации детских фондов Тамара Алексеевна Куценко показала документ. Решением бюро со второго полугодия 1992 года Детский фонд прекращает финансирование центра Ю. М. Устинова в связи с отсутствием финансовой отчетности и вообще ненормально ведущейся хозяйственной деятельностью. Во втором пункте решения бюро записано: перечислить на счет центра 33 тысячи рублей. Оригинальное «прекращение финансирования". Вместе с Тамарой Алексеевной мы попытались разобраться, как это возможно. Отношение Детского фонда к работе Устинова? Отрицательное. Подозрения в его сексуальной ненормальности не развеялись? Еще более усилились. Опасность чрезвычайного происшествия, подобного августовской катастрофе, снята? Не снята. А деньги перечисляете? Так поймите, мы же прекратили финансирование со второго полугодия, а деньги перечисляем в первом! А-а-а... Ну тогда все нормально, все чин-чинарем , не подкопаешься. И еще, продолжила Тамара Алексеевна, мы не будем делать никаких заявлений до того, как свое слово скажут суды: а) в Туапсе; б) в Краснодаре; в) в Москве — над вашим изданием, извините. Короче, высказывания председателя Альберта Лиханова о расширенной коллегии с участием прессы, о решительном и гласном разрыве с центром Устинова на основании его репутации, а не нарушений в хозяйственной деятельности 6ыли безрассудным минутным порывом, рассчитанным на внешний эффект. Как бы заявление для прессы, но не для печати. А вам не страшно, что что-ни6удь снова случится, если Устинов отправится этим летом в горы? «Очень страшно,— ответила Тамара Алексеевна.— Но что наши тридцать тысяч – вон Ролан Быков один выделил на это дело десять, а таких спонсоров у Устинова очень много. Да к тому же люди сюда приходили — защищать Устинова. Говорили, что это отечественный Песталоцци, не мог он совершать преступлений, о которых вы писали, потому что у него есть справка, что он импотент. А вообще, конечно, все это ужасно, но что мы можем сделать?»

Ролан Антонович Быков в начале нашего разговора сказал, что потрясен услышанными от меня известиями о двух судебных процессах; в середине разговора сообщил, что о нем тоже ходили слухи, что он педераст, но это чушь, потому что ему физиологически противно мужское прикосновение; в конце разговора Ролан Антонович сказал, что это опасно — подозревать святых. В той смысле, что грех. Судам он не верит, рассказам потерпевших тоже, потому что ему шестьдесят два года и он пришел к выводу, что можно верить только самому себе. А по его мнению, Устинов хоть человек и не вполне адекватный, но очень хороший. Однако Ролан Антонович заверил, что я заронил десять процентов сомнения в его душу на девяносто уверенности в кристальности Юрия Устинова и что он сам займется проверкой. Достаточно встреч и разговоров. Результат моего журналистского расследования по этому делу свелся к тому, что я точно уяснил несколько вещей. Во-первых, заронить сомнение в души защитников Юрия Устинова невозможно. Ответ один — я не верю, потому что этого не может быть. Во-вторых, совершенно точно существует тайная порука в ближайшем окружении Устинова. Эти люди знают о его сексуальных приоритетах и скрывают свои знания. В-третьих, юридически запретить деятельность педагога, как выяснилось, не может никто. В-четвертых, существует один или насколько влиятельных лиц, пользуясь заблуждением которых (а может, наоборот — их полной осведомленностью), Устинов практически беспрепятственно проводит свой жуткий педагогический эксперимент. Это все понятно. Ситуация в стране, правовой беспредел...

Мне до сих пор непонятна только позиция родителей, которые отдают Устинову своих детей. Неужели после всех разговоров ни тени сомнений, что с ними что-то может случиться? Неужели преимущества бесплатного летнего отдыха в горах на «Тропе» Устинова, бесплатное питание важнее безопасности, которой, конечно, по нынешним временам обходится дороже в самом прямом смысла? Может, это и есть примета нашего времени и причина оголтелой поддержки Устинова. Самая земная, самая материальная. А разговоры об обаятельности Устинова, его талантливости - просто увещевания собственной совести. Сбагрить ребенка — и дело с концом. Те же, кто в данной ситуации отдает подростков Устинову в знак поддержки и демонстрируя солидарность, по существу делают детей заложниками во взрослой игре, а может быть, и жертвами этой ВОЙНЫ МЕСТНОГО педагогического значения (относится все сказанное не только к родителям, но и к руководителям детских домов, которые сотрудничают с Устиновым,— они, как я понимаю, отвечают за своих подопечных).

Специально для родителей, а также для Ролана Быкова, который ничему не верит, отрывок из заявления в прокуратуру России (1992г. ) «Зимой 1981 года я вступил с Ю. М. Устиновым в гомосексуальный контакт. То же самое он делал и с другими ребятами... Нам рекомендовалось вступать в гомосексуальные контакты и друг с другом, нам объяснялось, что в этом смысл нашей жизни. Ю. М. учил нас отыскивать мальчиков «нашего устройства», «людей будущего». Когда появлялся новичок, мы участвовали в его «обработке». Неподдающихся кормили снотворным, и Ю. М. вступал с ними в контакт, пока они спали. Он это называл «посев», утверждая, что во сне «сеет в душе спящего наши ростки», и потом этот человек придет к нему сам. На тот случай, если бы спящий проснулся и понял, что с ним делают, всегда рядом находился кто-нибудь из нас, причем тот, кому еще не было 14 лет,— чтобы «взять это на себя», потому что ответственность за развратные действия, объяснил нам Ю.М., начинается с четырнадцати лет Ю.М. учил нас, что медэкспертиза ничего в данном случае не может доказать... В 1986 году я прекратил общение с Ю. М. и долго мучился, как я буду жить дальше, нормальный ли я мужчина или на всю жизнь останусь гомосексуалистом...».

Я не знаю, как комментировать это. Скажу лишь: те, кто отдает своего ребенка в «Тропу», подвергают его риску оказаться в аналогичных условиях. Я не уверен, что это стоит бесплатного отдыха на море.

Николай Фохт.

(По поводу двух заметок в «Учительской газете» № 14 с. г.)

Художник-монументалист Ильгис Ханов и обозреватель «Комсомолки», ведущая рубрики «Сказки для взрослых» в «УГ» Ольга Мариничева поместили на страницах «Учительской газеты» две статьи в защиту-Юрия Устинова, а по существу (к сожалению, для Ю. М. Устинова) исключительно против публикации «Монстра на «Тропе» в «Собеседнике» и автора этой публикации, т. е. меня. Обращаю внимание читателей, что заявление О. Мариничевой о нарушении мною «элементарных норм журналистского труда и этики», а также о моей «профессиональной безграмотности» ничем не подтверждено и остается на совести заявительницы. Укор Мариничевой , что я не встретился ни с ней, ни с Устиновым (к слову, в телефонном разговоре с Устиновым я предложил ему встречу — он прошел в редакцию в мое отсутствие, без предварительного уведомления. Ждать меня отказался, сославшись на плохое самочувствие и скорый отъезд в горы), ни с создателями фильма об Устинове, тоже принять не могу. Объясняю: в мою задачу входило как раз предание гласности скрытых фактов из деятельности педагога Устинова — позиция же О. Мариничевой , авторов фильма и телепередач-не раз была опубликована и прекрасно всем известна. Не понимаю, чем в принципе наличие иного мнения и иного взгляда на события, кроме ее собственного, не устраивают О. Мариничеву . Неоднократно повторенная информация О. Мариничевой о том, что Ю. Устинов подал судебные иски на «Собеседник», ничем не подтверждена — ее можно смело считать домыслом автора. Ни один суд г. Москвы, где могло быть заведено дело, не подтвердил информацию О. Мариничевой . «Утверждение со всей ответственностью журналиста с двадцатилетним стажем работы в области педагогики» о сфабрикованности судебных процессов 1973 и 1979 годов О. Мариничева тоже не подкрепляет в своей заметке ни единым фактом.

Николай Фохт